Не случайно же Клио сестер привела!
Михаил Пришвин.
Дневники 1939 года
Переживание мира называют его пятым измерением. Обычно эта форма познания реализуется в творчестве, особенно в художественном. Множество людей самых серьезных профессий пишут стихи и прозу, сочиняют музыку и песни, рисуют, лепят, овладевают художественными ремеслами, находя в этом отдушину. Увидели свет сборники стихов физиков, химиков и дипломатов. Наступила очередь историков. Хотя если, по справедливости, она должна бы была быть первой — профессия обязывает, порождая массу эмоций и располагая к художественному самовыражению. К историкам более всего применимы слова М. Волошина: «Весь трепет жизни всех веков и рас живет в тебе»; или (с малой долей натяжки) слова А. Блока из «Записных книжек»: «Археолог — или влюбленный, или поэт».
с которой скоро устаю,
я создаю себе религию,
когда стихи я создаю.
Были и такие, кто всю жизнь разрывался между двумя призваниями. Академик М. В. Нечкина подготовила к печати более 500 стихотворений, но, как она писала, «бросила мысль об их издании — они так и остались в рукописях». О судьбе собственных стихов печалились и многие другие известные историки, от случая к случаю делясь своими поэтическими опытами с собратьями по цеху.
Лишь в последние годы дело как-то сдвинулось с места. В разных малотиражных изданиях, зачастую в приложениях, увидели свет стихи нескольких известных историков, увы, не доживших до встречи с читателем. Но большинство стихов и переводов, созданных историками разных поколений XX в. покоятся в государственных и частных архивах. Эта ситуация знакома мне по личному опыту. И в какой-то момент, руководствуясь девизом «никто надежд не отменял», я занялась поэтическим наследием наших историков, направив им, нередко через грань миров, нас разделяющих, свой призыв:
ты для себя стихи писал.
